Художник Гирша Фирер. Московский ашкелонец или ашкелонский москвич?

Действительный член Израильской Независимой Академии Развития Наук, доктор филологических наук, искусствовед, писатель Галина Подольская, влюбленная в творчество Марка Шагала, выпустила альбом «Марк Шагал и Иерусалим». Она была вдохновителем, исполнителем, организатором издания этого замечательного альбома.

Почему замечательного? Потому что в нем прослеживается история взаимоотношения великого Марка с великим городом: фотографии, документы, его речи — огромное количество фактического, документального материала. Идея этого альбома была очень вдохновляющей: пройти вместе с Шагалом по Иерусалиму.

Безусловно, можно было это сделать с фотоаппаратом: проще, быстрее, с документальной точки зрения — надежнее. Но Марк Шагал — художник. Так неужели нет другого способа воплотить идею? Способ нашелся: зарисовать. Не сфотографировать, а зарисовать шагаловские места.

И вот тут Галина Подольская сделала неожиданный шаг: она пригласила художника Гиршу (Григория) Фирера выполнить эту работу. И он ее выполнил. И альбом, что называется, «прозвучал»!

Кто он — Гирша Фирер? Сегодня — житель израильского города Ашкелона. В прошлом — железнодорожник Советского Союза (и кавалер звания «Почетный железнодорожник СССР»). Его жизнь — почти обычная жизнь каждого советского человека такого возраста: родился за 10 лет до войны, бегство от немцев, эвакуация, возвращение. Потом была армия, учеба, напряженная офицерская служба в железнодорожных войсках.

И почти все это время Гирша рисовал. «Тетка меня записала в библиотеку, когда мне было 4 года. Я проглатывал то, что в библиотеке для детей давалось на неделю, за один день. Ходил в библиотеку сам и просил заменить. Сначала библиотекарша меня испытывала, чтобы я содержание рассказывал. А потом началась вторая волна. Мне не нравились картинки в книжке. Я их начал разукрашивать. Всеми доступными средствами. Тогда вызвали отца. Ему сказали, что меня исключат, что я порчу государственное имущество и все на свете. Вот этого я не мог понять: меня тянуло к этому делу. Тогда мне тетка начала покупать раскраски. Это было все по-детски».

Потом он закончил художественно-графический факультет Смоленского педагогического института, начал выставляться. На первой своей выставке в Баку он получил благословение Татьяны Яблонской, народного художника СССР: «Знаете что, у Вас есть изюминка. И я Вам желаю успехов. Только начинайте серьезно заниматься живописью».

После переезда в Москву в 1979 году Гирша продолжает образование: ходит на занятия в студию Юрия Александровича Буторова в Центральном доме культуры железнодорожников. И рисует. Ходит по Москве и рисует. Бесконечное количество шагов (он прошел по улицам Москвы 3500 километров) и немереное количество зарисовок.

В это время у него был и свой Арбат. Он ходил туда не только для заработка (и это было), но и для того, чтобы посмотреть на работы других художников. Два года Арбата дали ему не только деньги, но и возможность познакомиться с коллегами, поизучать их приемы работы.

Во время одной из прогулок Гирша увидел гончарную мастерскую Врубеля и «зафиксировал» ее. Необычный ракурс и точное воспроизведение особенностей передали сказочный, былинный характер домика.

В его багаже есть буквально исторические картины. «А вот это тоже интересно. Это — 1 мая, день моего рождения. Я был в Москве. Эта улица рядом с метро Кропоткинская. Я вышел на улицу, по которой во времена Советской власти 1 мая шли колонны демонстрантов. Они направлялись к Красной площади. И на этом переулке их останавливали (и довольно-таки надолго), пока по Красной площади шел парад войск. Здесь были и оркестры, и танцы, и песни пели, и пили — все, что хочешь. А тут я пришел — на улице тишина! И я написал картину „Весна на Пречистенке“».

В России он писал Россию (и продолжает писать), в Израиле он пишет Израиль, солнечный Израиль. «Я не люблю писать Израиль, когда он в тумане, когда он в дожде… Это нехарактерно для него. Характерно для него 8 месяцев жары».

И так же, как он ходил по Москве, он шел по улицам Иерусалима. Он рисовал места, где бывал Марк Шагал.

Картины Гирши, его рисунки вызывают желание рассматривать их еще и еще. Трудно сказать, что это: техника, какие-то цветовые и световые эффекты или нечто не поддающееся оценке и измерению. Может быть, это — энергетическое?

Вот эпизод из его жизни: «Я отдыхал в Прикарпатье, недалеко от Львова, брал этюдник и писал акварельки, маленькие акварельки. Возвращаюсь в Москву. Двухместное купе. Я сел вечером. А дело было на следующее утро, где-то около Полтавы. Разговаривают две женщины, одна из них едет из Вены, из Австрии. Получила какой-то очень высокой степени диплом среди экстрасенсов. На всемирном форуме. Она разговаривает с моей попутчицей. И разговор крутится около искусства.

Она рассказывает: «Я люблю картины ощущать руками. Не трогать картины, а через ладони. (В то время были очень модными Глазунов и Шилов. Женщины были не очень подкованы в живописи, но этих художников они знали.) От картин Шилова руки у меня мерзнут, отдает холодом. А от глазуновских картин — никаких эмоций».

И ваш покорный слуга свешивается с верхней этой полки и спрашивает: «А вот, дамы… У меня серия акварелей. Вы не хотите над ними руки погреть?» «Давайте!» Она начала смотреть: «О, Ваши акварели жарят руки!» «Как жарят?» «Они очень эмоциональны, у Вас аура очень положительная!» «Спасибо! Я этого показателя не знал. Но вы меня сравниваете с Глазуновым!» «Да что Вы! С Глазуновым никакого сравнения быть не может! У Глазунова не жжет и не холодит. А у Шилова — холодит!»

Гирше сегодня — 83 года. Он продолжает рисовать: в Москве — Москву, в Израиле — Израиль…